Ранним утром второго ноября
со зверофермы "Мшага" бежал недопесок
Наполеон Третий (Ю.Коваль)

В этой комнате синие стены
И задернуты с вечера шторы.
Я с тобою веду беседу,
Что закончится, явно, ссорой.
Что с тобою меня свяжет?
Да и можно ли тут сговориться,
Если, как говорят, даже
Бог единый был в трех лицах.

Если б были, как снег белы,
Не чертили б таких линий.
Видно, нас Ориона стрелы
Обратили душой в синий.
А у синих чутье верно.

Звездный компас - небес полоска.
Вновь простится с теплом фермы
Заводная душа недопеска.

Не суди - мое сердце странно,
Но его не морозы сушат -
Не люблю биться ветром в закрытые ставни,
А еще не люблю бесцветные души...

Мы давно бы с тобой бежали,
Как бежал Наполеон Третий -
Обреченные знать, знали:
Там, на Севере, нас не встретят.

Оставляя тоске оконной
Голубые следы в теле снега,
Под созвездием Ориона
Мы бежали бы - ради бега.

Не суди - мое сердце странно,
Но его не морозы сушат -
Устаю биться ветром в закрытые ставни,
А еще не люблю бесцветные души...

Нас связала игра такая.
Я не в силах тебе ответить,
Почему я всегда сбегаю
В утоление жажды встретить.

________

Нашу тайну хранят камни.
Нам далекой звездой обещано,
Что однажды с душой странного
Будет вечная мудрость женщины.

Дома беда.
Переполох.
Матери стон
в комнатушке убогой -
С губ твоих
Вздох.

Тропы пусты.
Нет и примет.
Каверзный спуск
по заросшему логу -
С губ твоих
Нет.

Смята руда.
Известна не столь -
Тяжести гнет
в непритворном волненье -
С губ твоих
Соль.

Странно туги
Вены гитар.
Воли испуг
в безнадежном стремленье -
С губ твоих
Дар.

Что слова мне твои? Акварель без холста -
Много красок, взмах кисти бесследный.
Твой хранитель Дракон, лоб горяч и уста,
Приготовил плевок третий, медный.

Что глаза мне твои? Одноцветная сталь
Без возможности выбор отвергнуть.
Только б не был кровавым клинок - будет жаль.
Лучше острой колючкою серый.

В сотый раз вековую усталость твою
Принимая за адскую силу,
От одной горькой правды ночами не сплю,
Что ни разу ты мне не открыла.

Говорили, как могли,
помню: спорили.
Все слова произнесли,
да не поняли...

Спиною к спине, отмеряя шагами
Пространство меж нами решенное,
Ушли, проклиная "за-встречное" знамя,
Да лица закрыв капюшонами.

Оставив надежды увидеться. Сонно.
Без слова прощания, знака ли.
Лишь тучка смешная, всё зная, смущенно,
Свернулась и робко заплакала.

Беззвучно, по капле себя выжимая,
Не веря, что лето немыслимо,
Сентябрь в открытые окна трамвая
Ронял бесполезную истину.

Синий цветок в дрожащей руке -
Признание силы и власти...
Остались холодными на языке
Стихи о загадочном счастье.
Если у вас лишние есть
Секунды, минуты - даруйте,
Мне на всю жизнь, вам - только честь,
Уменьем делиться рискуйте.
К жажде любовь до гроба храню,
Каждый глоток - упоенье.
Усталость от битв отрицает резню,
Множатся силы терпеньем.
Источник. (Толпа как застывший поток.)
Но где-то другой есть, отныне
В залог оставляю увядший цветок
Возможностью смерти в пустыне.

Перепутанных мыслей вязь,
Суета - земная скука.
Но откуда опять взялась
Бесприютность ночного стука?

Средь танцующих пыльных стен,
Где давно затерялся парус,
Самый душный печальный плен
И седая земная старость.

Чувствую: писать о тебе рука моя тянется...
Ток, напряжение, созданное притяжения силой.
Если не будет потом ничего,
ничего не останется -
Негодованием серость окрашу:
"притяжение было!"

Было... и пусто опять. Всё забыто.
Зачем поднимать неподвластные людям стихии?
Это стихи - чувство в звук перелито.
Молча легло на бумагу и стихло.
Всё стихло.
Утихло...

Растаяла в сердце заноза -
Стала привычной - и боль, и досада, и рана.
Двигатель вечный уже существует.
Дорога ли станет продолжением мыслей?

Руки - на лице ладони.
Иначе, зачем они? гладить
Морщины морские тугие,
Складки облака слёз
Губы - чтоб выпить море
С дыханьем дыханием слиться
Напиться, разбиться и кануть
В ноги, дорогу, бегство...

Всё меньше,
меньше листьев
на растаявшем снегу,
и солнца луч в переплетеньях серых улиц,
и я иду навстречу им, ссутулясь.
Прости, но я так больше не могу.

И дождь, и теплый ветер,
и пожелтевшую листву к ногам твоим
я положу, но только кто ответит?
но только кто же? кто же мне ответит,
Зачем я тайну нашу берегу.

Душа не хочет правды,
А ей всё чудится покой
И вы. Как бесконечно вы не правы.
Вы не при чём и потому вы не со мной.

А счастье смотрит в окна,
лишь угадать его весну, но камень власти
звонко падает на дно ущелья
и корчит рожи мера временного зелья -
Мы окна закрываем на бегу.

Всё тот же пыльный город,
и бесконечная дорога
в никуда.
Мне кажется, я знаю слишком много,
И подступает вновь неясная тревога.
Как глупо, но простить тебе смогу.

Душа не хочет правды,
А ей всё чудится покой
И вы. Как бесконечно вы не правы.
Не правы вы,
но всё еще со мной...
-98г.

Обезличена? - Кричи.
Так кошмарно
Видеть в зеркале души
Профиль тварный.

Вами предана. Без вин
Душ не знаю.
Всепрощением любви
Вас прощаю.

Мостовая - моё депо.
Прихожу на ремонт души
Каждый день, но уже не по-
И не -мню, что опять я жив.

Тщусь в мозаике серых глаз
Разглядеть силу жмущих рук,
Чтобы верить в нелепый фарс,
Чтобы спрятаться от разлук,

Чтобы снова прийти в ночи
На стоянку свободных мест
И на рельсах надежд почить,
Чтобы завтра опять в разъезд.

Мостовая - моё депо,
Где латаю уставший ум,
Где ключи легкотелых дум
Неустанно твердят: запо-

-Мни, что вечность - всё тот же круг
С остановками, от и до,
Под привычный колесный стук
И лишь ночью нас ждет депо.

У себя тебя отнять не умела я.
Губы с песней искричать в губы с пеною,
Ночь под окнами стоять, таять звездами,
Только имя прошептать в стекла мерзлые.

И теперь опять бежать. Вон. Из города.
Незнакомку провожать выйдут шорохи,
Сероглазые дома вереницею.
Я пришла к тебе сама не проститься ли?

Не умела упросить шестиструнною,
Оттого что ты была мной придумана.
Под окном чужим стою. Грусть бездомного.
Стихотворная моя. Многотомная.

Я ночью уловить хотел,
Как угадать удар с пенальти,
Волнение дрожащих тел
На остывающем асфальте.

И скорая, как злая весть,
Что средь приученных растений
Уже, быть может, место есть,
Где не отбрасывают тени.

Ночь....В минуты отчаянья мы становимся собой.
Значит, нет меня в будничной жизни привычной.
Но где же тогда существую?..

Одно сумасшествие объяснимо.
Всё остальное - сплетни,
Молва не знающих толком,
Почему, почему же небо
Над головой нашей только небо.

Я муку смертную, увы, еще терплю.
Но как же трудно, оставаясь 'между'
Вселять в иных забытую надежду
На новый шаг от 'ненавижу' до 'люблю'

В темном царстве теней,
В кольцах вьющихся змей
Одинокий воюет кощей
С серой тягостью дней,
С вечной мыслью о ней,
С невозможностью смерти своей.

Он не ест и не пьёт,
Ларцы почтою шлёт
Той, что в солнечном замке живёт,
Чтобы ларь отперла,
В нём иголку нашла,
Чтобы сердце кощея спасла.

Только та, что живёт
В замке солнечном ждёт
Что однажды кощей сам придёт.

А здесь в городе с неба падает
Хлопьями да белый снег наземь,
До небес белая рука тянется.
Вздох сделаю - вода останется.
Кому достанется? Ему, наверное,
Душа странная, душа белая,
А мне его давно увидеть надо бы,
Да снег падает, всё снег падает:

Люби меня за то, что пред судьбою
Я головы покорно не клоню,
Что я, рука в руке с тобою,
Иду навстречу завтрашнему дню.

Люби меня за то, что я умею
Сквозь все преграды путь свой пролагать,
Люби за то, что я не смею
Тебе хотя бы в мелочи солгать.

Люби за то, что верность убежденью
Всего превыше ставлю я в борьбе,
За верность светлому мгновенью,
Когда я в первый раз пришла к тебе.
Роджер Миллис

________________

   Первые 6 секунд.: Говорят, они многое определяют. Решают, но не раз-решают. Теперь только знаю я, как много мне дано было почувствовать в те 6 секунд, прожить, предощутить. В одной душной волне явились и зародившаяся страсть, и безотчетная нежность, и боль, и ужас того, что всегда знается: Предощущение крика. А потом это: волнующее, что стало моей жаждой. Ветер, дуновение, нет, самая душа ветра. То был первый глоток тебя*.

   Скольких людей ежедневно мы задеваем локтями, касаемся коленями в транспорте, скольких обнимаем, испытывая отвращение или равнодушие, и скольких не обнимаем мы, невстреченные, не умея, не пытаясь преодолеть свой страх: Я помню твое первое прикосновение: Тонкие пальцы на моей шее. Нет, не страх. Жажда. Непреодолимое желание, чтобы так было, и было так всегда. Желание, устами которого говорила вечность. Нежное удушье, так и не сомкнувшееся кругом, не поддавшееся моему внезапному стремлению к обретению вечного покоя, но стоившее мне шести секунд жизни - тогда шести - теперь же...

(письмо)

   Кто Ты теперь для меня?
   Я даже не могу решить: Ты или Вы.
   Вы мне нравится больше, приятно щекочет пальцы, а еще оно смывает различие в родах. Но иногда уже хочется сказать Ты . Сказать - как войти. В глубину, теплую воду. У многих нет рода, ведь "я-личность" - это не личность пола, скорее, память, пока кто-то третий не укажет, на нас и наше прошлое, прошлое (это я о глаголах). Ты помнишь меня, я о тебе вспоминаю, судить - удел неверных. И если им я Никто, как еще назовут всуе: Пусть хоть для тебя буду "я-создание" не " я-она " или " я -он ". Да и какая может быть разница, если у нас одно начало. Я же не помню, кто ты.

________________

   Возьмите круг, приласкайте его, и он станет порочным (Ионеско)

   Вы будете моей музой? Какое предложение. Нет, предупреждение (улыбаюсь с грустью). И все же это не честно. Ты спрашиваешь, что такое 'музить'.
   Это значит любить твой образ, саму мысль о тебе. Переживать все возможные и находящиеся за гранью эмоции, воплощенные позже на бумаге. Время сужается. Пространство не имеет значения. Сейчас и везде. Самоуничтожающее желание дарить тебе тебя.
   Муза так непостоянна. Сегодня она есть, завтра - нет. Сегодня - одна, завтра - другая. Но это и хорошо в ней. Мне хочется верить в силу своего разума, что он ведает диалектику души мира, что он и есть контроль. Но с тобой все не может быть так. Меня пугает новая моя Бесконтрольность.
   В первый раз это случилось летом. Так, верно, бьются, катаясь по земле, одержимые бесом. Так, должно быть, содрогаются от электрических разрядов. Так воют звери.
   Бежать. Выбежать. Вон. Из себя. В огни, сливающиеся в одну пустую темноту. В шум, голоса, хаос движений и звуков. В толпу.
   Как мне хотелось, чтобы толпа прошла по мне, втоптала в смятую траву, забила рот пылью. А еще хотелось, чтобы была боль. Противная, долгая, тупая. Но только физическая.

    

   

(письмо)

   Утром клянусь и божусь себе исчезнуть надолго. А вечером снова схожу с ума. Нужно увидеть. Нужно. Нужно. Нужно ли?
   Гора бумаги. Не получаются глаза. Значит, я всё еще не вижу вашу душу. Почему?
   Всё так. Вы дали больше, чем я того заслуживаю. Отчего же моя досада? От незаслуженности?
   Какая-то двойственность в отношении. Любовь и нелюбовь. Выходит, что не может быть гармонии в единстве и борьбе противоположностей: Это и есть жизнь. Уход из жизни - вот гармония.
   Всё, что ни скажу, всё, что ни напишу, всё будет не то, всё будет недоговорено. А когда будет оговорено, будет пустота - мука еще бо'льшая. Решение? Решение уже принято. Момент оттягивается. Но: во мне всё еще хаос. Хаос разрушения. Не созидания. Что с ним-то делать!?
   Мне иногда кажется, что между нами стоит только ваше опасение. Чего вы боитесь действительно?
   Впрочем, с нами всегда так. Осталось немного. У меня одна только просьба из всех возможных: побыть с вами, на этот раз не погулять, но также наедине. Только не в безвестные пять минут где-то "до". Чтобы это время было законно нашим, чтобы никто вдруг не пришел.
   Что я буду делать? Разглядывать вашу душу:

________________

   Сегодня мои кубики превратились в черно-белые квадраты шахматной доски.
   Они напомнили о границах. Между белыми и черными. Для белого черное лишь чернее, для черного все, что не белое, - черное. Для чего мы начали эту черно-белую партию? Если вы белы, вам и выигрывать, если черны, то в историю. Но ты ведь суть не белое и не черное, равно как и я утверждать о себе того не смею. Иногда мне кажется, что я хожу по земле одной ногой. Ученик твой бел, бел:
   Опускаюсь на колено, склонив голову, внимаю жадно Чернобогу, внезапно явившемуся, он-то знает, что нет никакого другого.
   Связанные клеточками, мы оказались заданы пределами одной доски. И уж, конечно, мы играли не в шахматы.

________________

Корми меня, если хочешь, бей меня. Я буду любить тебя, пока я жив. Но не жди от меня восхищения и никогда не спрашивай, почему. Я сказал: "Но почему ты так долго терпел и только теперь обнаружил свое раздражение? " Это отчаяние, - сказал он, - и степень его измеряется моим молчанием. Ходи как собака. Говори как человек. Ходи как собака. Так, как может каждый    Стинг. Разговор с собакой

   Ну вот, холодно. Дует из щели в полу. Людям иногда бывает холодно. И собакам бывает. Собакам даже иногда холоднее, чем людям. Они же собаки. Молчат они. Потому им и холодно. Другие вон кричат, чего-то доказывают. До остервенения, до внутреннего жара. А собаки не кричат, и ничего не доказывают. А чего им кричать-то, если они, конечно, настоящие собаки, а не так:
   Боль - не боль, отчаяние. Я чувствую, что разгадка в тебе. Как уйти мне, не познав твою тайну?!

    

   Смятение перед приближением губ твоих, усиленное во много, много раз

   Ты рядом. Совсем близко. Осторожный ветер перебирает волос, дышит в висок. Синее небо в серых росчерках простого карандаша отразилось в глазах. Тело стало непослушным, мягким, растаяло. Сохранилось то первое ощущение, не стало ничуть слабее. Всё так же проваливаюсь я в странную бездну, будто с головой ныряю в предзакатную Волгу. Пусть вода будет, обнимет, ласковая, нежит. Нежи, нежи. Не дышать, не дышать. Стоит тебе посмотреть в мои глаза, и я не я вовсе. Чужая тягучая субстанция. В такие минуты, верно, отдаются тела и души, безвозвратно, безвозмездно. Бездумно. Без тени сомнения, но с отчаянной жертвенностью. Ужас, поборотый желанием, все тем же желанием вечности. Так обнимает:
   Anhelo . Таю. Таюсь. Терпеливо. Жду. Смиряю свою мятущуюся душу. Чтобы, успокоившись, прийти к тебе. Чтобы не броситься, не сжечь и не сгореть во всепожирающем пламени.

    

   Так, так! - склонил голову набок Иуда из Кариота и вдруг гневно обрушился: - Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идет и делает все. Он плачет, он кусается, он душит врага и кости ломает у него! Кто любит! Когда твой сын утопает, разве ты идешь в город и спрашиваешь прохожих: "Что мне делать? мой сын утопает!" - а не бросаешься сам в воду и не тонешь рядом с сыном. Кто любит! Петр хмуро ответил на неистовую речь Иуды: - Я обнажил меч, но он сам сказал - не надо. - Не надо? И ты послушался? - засмеялся Искариот. - Петр, Петр, разве можно его слушать! Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе! - Кто не повинуется ему, тот идет в геенну огненную. - Отчего же ты не пошел? Отчего ты не пошел, Петр? Геенна огненная - что такое геенна? Ну и пусть бы ты пошел - зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь! - Молчи! - крикнул Иоанн, поднимаясь.- Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна! - Разве есть прекрасная жертва, что ты говоришь, любимый ученик? Где жертва, там и палач, и предатели там! Жертва - это страдания для одного и позор для всех. Предатели, предатели, что сделали вы с землею? Теперь смотрят на нее сверху и снизу и хохочут и кричат: посмотрите на эту землю, на ней распяли Иисуса! И плюют на нее - как я! Иуда гневно плюнул на землю.
(Л. Андреев)

   Созерцание Прекраснейшей! На что мне печаль твоего распада?! Узнавший движение, отрицает время. Я знаю любовь- дар, любовь-долг, любовь-отчаяние. Я знаю любовь-страсть, доходящую до требования любви другого. Но не знаю я любви-созерцания, той, что до и после . Холодное мерцание звезд на небе напомнит мне о ее ночи. Ибо она свет. Она гармония и покой. Я вдыхаю и выдыхаю и, где-то между, дышу. Но я не хочу твоего времени, слышишь. Слышишь последний мой упорный вопль, после которого упадут обездвиженные? Anhelo . Anhelo . Не черти границы, не черти, не обесценивай старого мира.

   Ответом на все вопросы будет мое многоточие:

   Не ищи точку отсчета. Всмотрись в стекло. Что ты видишь? Ты видишь сквозь него. Как глупо. Смотреть на стекло и видеть то, что за ним.
   Все так призрачно прозрачно. Даже песчинки. Скачу по точкам песчаного Озарения. Зрения (от зрю или зрею?). Ты знаешь, когда остановишься на одной из них, то радостно само созерцание; но нельзя же все время видеть себя, так же, как нельзя не быть во всем; нельзя все время смотреть на воздух, на свет и не видеть ни воздуха, ни света, не видеть музыку и не быть ею.
   К тому же тебя же я ношу там, где я всегда перед тобой, и мне тебя видно. Спросишь с меня за все передвижения мои - что ответить, ты же видишь: И не уклонишься, не обманешь. Как обманешь, если ведомо тебе все, ничего не скроется. Вот только как не растерять себя? Вместить целое - душу расширить.

________________

   Совсем утомила меня игра в кубики. Шагаю по квадратикам своей башенки, шагаю. Вниз, вправо, вперед, влево, назад, вверх. Всё стены и зеркала, зеркала и стены.
   Мы вступили в эпоху лабиринтов.
   Но если нет, сводящих с ума стен, дверей, которые нужно искать, лестниц, по которым нужно подниматься, если лабиринт не лабиринт вовсе, пустыня, а кругом, на сколько хватает взгляда, песчинки песков, пески песчинок. Ужель и тогда ты воздвигнешь стены, отыщешь двери, поднимешься еще ближе к жаркому нещадному солнцу, идущий?!
   Выйдем, выйдем: ищущий. Зачем нам лабиринты? Все было вчера.
   Куда вернется идущий вперед?

   (письмо)

   Шаг вперед - два назад. Хочется вперед.
   Времени остается мало. Забавно. Об этом теперь всё время напоминаешь мне ты. Впрочем, что время: Может, два дня, может два столетия: Наше с тобой время - мгновения встреч, а это всегда меньше, чем время без тебя, время о тебе.
   Пишу: потому что так только думаю. Бумага - единственный способ фиксации, кусочек, но существовавших раздумий. Жаль, я от них уже далеко. Раскрыть ли рот - новый хаос. Втиснуть в упрямые секунды то, самое, да еще облечь в нужные слова - шутка ли? Отсюда и непонимание. Слова вообще мешают. Как бороться с непониманием? Не знаю. Слово что зеркало, в котором видят себя. Я перестаю себя видеть и, о горе, вижу зеркала. Но когда я и есть зеркало - собираю отражения. Вы меня не так нарисовали. Или так. Это же тоже я. "Я" из нескольких кусочков вИдений. Впрочем, вы-то как раз не саби-раете. Мы с вами - просто были. Снами опечалены, всё ж молчите. Что у нас получится? Приставание. В силу своей приставучести

   Я
   P . S . Хм: Смешно. Но всё это тоже далеко от целого.

    

Не удивляясь ничему, Я доверяюсь Вам беспечно. Известно Богу одному, Насколько эта встреча вечна. Подвластно памяти одной Несостоявшееся чудо, Какой звездой, какой страной Ведомы мы по кромке круга. И что протягивать ладонь, Когда, я знаю, все исчезнет. Как исчезает вдруг огонь, Нас оставляя черной бездне. Но в сотый раз забыв испуг, Я оборачиваюсь сразу На тихий оклик чьих-то губ, Не проронивших звук ни разу. Ах, этот круг с обрывом вниз, Что стоит в сторону качнуться, И как лунатик на карниз Шагаю, не боясь проснуться. Е.Фролова

   Когда ослабишь ты свои чары, почему не пускаешь за уродливую черту? Чего я жду, отчего жажду? Зачем оправдываю вечность?
   Что может случиться за 6 секунд или не случиться. Жизнь, вложенная в секунды и растянутая на вечность. Или вечность на секунды. Суть тоже. Вечность. Каждая вещь в своем существовании. Вещность. Запрет на время.

Рябины красной Не гнутся ветви упрямо. Молчим о главном:

   Снежит. Снег пушистый, пушистый, хоть и мелкий. В воздухе сегодня пахнет арбузом. Вдох, вдох, вдох: Люблю, когда падает снег. Торжественно, тихо. Зачерпнешь такого снега в ладошку, согреешь, а он из рассыпчатого невесомого превращается в плотный холодный комок, становится чужим. Поэтому я только смотрю. Только нахожусь в нем. Падает, падает: Падает вокруг, падает во мне, падает сквозь меня. Я еще здесь? Возможно. Но я не чувствую себя. Только этот снег, эту рассыпчатость. Еще немного, и я забуду, что такое выдыхать. И лучше так. Вот уже обволакиваю темную фигуру, мешающую мне достать до земли, - она заставляет меня таять. Пройдет некоторое время, может, кто-нибудь различит в воздухе черно-белые точки - мы уже не различаем. Мы падаем, вниз-вверх, вверх-вниз. Точки, точки, точки: Но даже будучи снегом, или точками, главное - не разучиться дышать. Ведь тогда забывается дыхание ветра. Вдох, вдох, вдох:
    В день, когда я утрачу жажду вдоха, из воздуха исчезнешь ты.

________________

   Следами синими, путями странными рвались всё за неизведанное. В одно верили, что будет встреча, а встреча та давно длилась. Потому и шли, потому и дышали.
   Растерялись в дороге последние строчки заклинания, предстали перед тобой и пес мой, и ребенок, и странник.
   Так приходят к тебе со словами: "Вот. Я пришел. И я устал. Будь в сердце моем".
   Отчего? Отчего же исповеди не бывают короткими: Оправдания ли ищет стыдливая душа, сомнения ли? Отчего нельзя уложить все то же в маленькую удобную формулу: так я живу. А смысл её заключить в одно-единственное слово. Не потому, что я так хочу, ибо все желания преходящи, а возможности непостоянны. Другое. Слово, заполняющее формулу жизни. Слово, которое заставляет нас хотеть и не хотеть, перебирая разноцветные кубики: Вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым. Одно маленькое короткое слово: которое было в начале, которое научило дышать.

Я бросаюсь в разливы весны, Серый дождь для тебя петь устал - Мне к тебе, через дождь, через сны, Не дойти: слишком долго мир спал. Голос тонет в земных проводах, Но святая в нем слышится дрожь. И не видя, читаю в глазах: Ты мне песню, как в детстве поешь. С днем рождения, ну, улыбнись. Годы, годы, им надо - бегут. Я живу о тебе - только ввысь. Лишь тобою дышу, даже тут.

________________

*лат. anima